Есть ли в российском обществе запрос на массовые репрессии?
Во-первых, трудно судить о настроениях общества в целом. Вероятно, и в 1937-1938 годах общество в целом не мечтало о массовых репрессиях и не знало их масштабов (да и сейчас эти масштабы многим нашим современникам неизвестны). А для многих представителей партийно-государственной элиты массовые репрессии представляли опасность еще большую, чем для рядового рабочего или крестьянина. Вообще, готовы ли мы принять тот факт, что в день будут расстреливать по 1 тыс. чел., как в период "Большой чистки"? Готовы ли мы оказаться теми щепками, которые полетят при массовой вырубке лесов?Во-вторых, государственный аппарат сейчас не нацелен на МАССОВЫЕ репрессии, что бы по этому поводу не говорили, и не готов к ним. Наша пенитенциарная система с трудом контролирует менее 700 тыс. заключенных. Для сравнения, в 1938 году в ГУЛАГе было около 1,9 млн. чел., а в начале 1950-х годов - около 2,5 млн. Это совсем другой масштаб.В-третьих, массовые репрессии - не самоцель какого-либо режима, а ИНСТРУМЕНТ для решения определенных задач, например, для обеспечения максимальной внутренней и внешней конформности общества и/или для полной мобилизации людских и материальных ресурсов в условиях модернизационного рывка. Сегодня таких задач, насколько мне видится, российская власть перед собой не ставит.
Не стоит говорить об обществе в целом, хотя в принципе такая тенденция есть. Власть сделала определенные знаки, намекала, что есть внутренние враги, с которыми надо бороться, и часть общества к этой борьбе готова. Тем не менее, есть силы, которые уверены, что это направление губительно для страны. Но по большому счету, настроения в обществе не так важны, поскольку сейчас то, что хотят и думают люди, не имеет никакого значения. Ни у какого устремления общества не появится самодавлеющей силы без соответствующей команды сверху. Вопрос в том, какие действия в борьбе со внутренним врагом начинают предпринимать на местах власти, и главное - как на эти инициативы реагирует центральная власть. Например, то, что делу многодетной матери Давыдовой, обвиняемой в измене родине за звонок в Украинское посольство, был дан ход - очень показательно. Похоже, что многие воспримут это как звоночек для тех, кто принимает решения. Тем не менее волны доносов я пока не жду. Мы туда идем, но пока не пришли.